[es-Ave]

Автор: es_Ave
Бета: нет
Фандом:Наруто
Персонажи: Ирука\Какаши
Рейтинг: да у меня вообще проблема с рейтингом, поэтому всегда пишу G х\ но высокий рейтинг все равно не пишу))
Дисклеймер: персонажи не мои
Критика:приветствуется
Статус: закончен.
Предупреждения: специфично...фик навеян клипом, который ниже, этой песней, пересмотренными первыми сериями аниме и перечитанными первыми главами манги - обратила внимание, что Какаши достаточно замкнут. И вспомнила, что Кисимото изначально его хотел сделать странным, (хотя он и так необычен), но в общем, подумала над таким Какаши, представила все-все-все - и вот оно


За окном уже стемнело. В Академии было непривычно тихо – все ученики давно разошлись, учителя тоже не имели привычки задерживаться допоздна. Только в одном кабинете до сих пор горел свет.
Умино Ирука сидел за столом, подперев голову рукой, проверяя контрольные работы. Он водил глазами по строчкам, исправляя названия техник, и старался не думать о вчерашнем вечере.
Да нет, все было, скорее, закономерно. Они оба слишком разные и слишком привыкли к одиночеству. Даже странно, что продержались вместе пять месяцев. Почти полгода.
Но – не получилось.
Ирука нахмурился. Пять месяцев – это уже неплохой срок, верно ведь? Зато теперь все пойдет по-старому. Эту контрольную по техникам он провел давным-давно, а проверяет только сейчас – все не было времени. Теперь будет. Теперь у него снова будет время на все.
Ирука стащил с головы хитай и положил на стол. Потер лоб, и снова взял ручку, продолжив исправлять перепутанные термины.
Когда он вышел, на улице было совсем темно. Он медленно шел по почти пустынной Конохе, не торопясь идти домой, глубоко дыша прохладным ночным воздухом. Даже странно, что такой тихой может быть деревня шиноби, подумал он.
Дома у него тоже было тихо. Тихо, темно и – пусто. Ирука аккуратно закрыл за собой дверь, и прислонился к ней спиной, глядя в темноту квартиры.
Он вернулся домой поздно вечером, уставший и измотанный после полевой тренировки с двумя классам, продлившейся весь день. Какаши сидел на диване и читал. Когда Ирука вошел, он выглянул из-за книги.
- Йо, - легкий тон бодрого голоса резанул Ируку по слуху хуже всякого крика.
- Вечер, - бросил он в ответ и, молча, прошел в ванную.
Когда он вышел, Какаши все также сидел. Ирука прошел на кухню и начал готовить есть, зло громыхая тарелками. Какаши вчера вернулся из миссии. Сегодня он, предположительно, писал отчет. Но вот ужин можно было бы и приготовить. А не ждать его, чтобы он что-нибудь сделал. В Ируке клокотала злость. Он слишком устал, чтобы думать сейчас о ком-то другом. Он не слышал, как Какаши вошел в кухню и встал на пороге, держа в опущенной руке.
- Есть будем попозже, - резко сказал Ирука, бухая на стол хлеб, - Можешь пойти еще почитать!
Он развернулся к Какаши, глядя на него со злостью, и бушующая внутри ярость, мгновенно улеглась при виде чуть расширившегося глаза беловолосого дзенина. Дома Какаши ходил без маски и сейчас Ирука четко видел, каким растерянным вдруг стало выражение его лица. Ничего не ответив, Какаши повернулся и, сняв со стула жилет, вышел из дома, прикрыв за собой дверь. Ирука стоял посреди кухни, чувствуя, как злость медленно утихает. Пойти за ним? Ну уж нет! Раздражение снова взметнулось красными всполохами - это он сегодня устал, а не элитный гений.
Аппетит пропал. Ирука сидел на кухне, угрюмо глядя в стену, разламывая хлеб на крошки, которые падали ему под ноги. Потом он выключил свет и пошел спать.
Это было вчера. Крошки так и лежали на полу – от двери Ирука мог видеть их в лунном свете, который уже заливал кухню. Дома тоже было непривычно тихо. Чего он ждал? Что Какаши встретит его?
Ирука лег на кровать, заложив руки за голову и глядя в потолок. Аппетита снова не было, хотя за весь день он почти ничего не ел. И что же теперь будет?
В дверь постучали. Он вскочил с кровати, бросившись открывать, даже не спрашивая, кто.
Это был не он.
Генма, салютанув рукой, попытался войти в дом, но твердо стоявший на пороге Умино не пускал.
- Я к Какаши, - пояснил Генма, снова попытавшись обойти Ируку.
- Его нет, - ровно ответил тот, не двигаясь с места.
Генма вытащил сенбон изо рта.
- А где он?
«Кажется, пора коллекционировать растерянные выражения лиц дзенинов», - подумал про себя Умино, сжимая дверную ручку до побеления костяшек пальцев.
- Я не знаю, - коротко ответил он.
Генма вгляделся в его лицо. Потом вздохнул и сунул руки в карманы, отворачиваясь от Ируки, посмотрев в сторону.
- Нет, я не стану выспрашивать, что произошло, - непринужденно сказал он, - Я мало знаю тебя, но очень хорошо знаю Хатаке. Он чертов идиот с кучей заморочек, с ним бывает по-настоящему трудно. Знаю только одно – он не хочет причинять кому-либо какие-то неудобства. Мы с ним дружим очень давно, но лишь после того, как вместе чуть не сдохли на одной миссии, он стал вести себя со мной нормально. А до этого всегда был слово немного отстраненный, - Генма искоса взглянул на изменившееся выражение лица Ируки, - Видимо, ты понимаешь, о чем я говорю. Он может быть очень вежливым и приятным, но в тоже время словно держится настороже и в стороне. У него странное понятие о разделении жизни. Он с самого детства один и практически так ни с кем и не сдружился. И считает, что не имеет права вмешивать в чужую жизнь, пока его самого туда не позовут. Спасение товарищей на миссиях – это для него другое. И он очень недоверчив. Я был удивлен, узнав, что вы сошлись. Он считает, что не имеет права мешать и напрягать собой, понимаешь? Ведь все мы одиночки, по сути, и он очень хорошо это помнит. Ну, - заключил Генма, поворачиваясь к Ируке спиной и делая пару шагов, - я пошел, - внезапно остановившись и чуть повернув голову, он добавил: - я надеюсь, ты понимаешь, что для него большая разница – впустить в дом и впустить в жизнь. Какаши сложный человек. Увидимся!
Ирука закрыл дверь, прошел на кухню, включил свет, достал хлеб, набрал воды в чайник, поставил на плиту, но газ так и не зажег. Он стоял посреди кухни, глядя в одну точку, вспоминая слова Генмы.
«у него странное понятие о разделении жизни…он считает, что не имеет права вмешиваться в чужую жизнь». Шиноби – одиночки. Какаши не раз говорил это. Ируке не нравились эти слова, особенно, когда он продолжал говорить их даже после двух месяцев их совместной жизни. Он злился, считая, что Какаши держит тут только секс и возможность куда-то придти, где ждет ужин и горячая ванна.
«пока его не позовут». Ирука уперся в стол сжатыми кулаками, нависая над ним всем телом. Он ведь ни разу не оборвал фразу Какаши об одиночестве шиноби, не сказал, что так бывает не всегда – он вообще ему ничего не говорил, считая, что все и так ясно. Только немного раздражался про себя, считая, что Какаши его дразнит. Он и предположить не мог, что для Какаши все далеко не само собой разумеющееся. Ирука вспомнил вчерашний вечер. Он ведь подумал: «Я слишком устал, чтобы думать о ком-то другом». Так он и поступал все время. Он не думал ни о ком, считая, что и так все понятно.
Но как же это может быть непонятно? Он опустился на стул, чувствуя под босыми ногами уже засохшие крошки хлеба. Они жили вместе! Ирука сам впустил его!
«для него большая разница впустить в дом и впустить в жизнь». Ирука скосил глаза на стул, стоявший недалеко от двери. Какаши всегда складывал свои вещи только там. Даже когда Ирука сам приносил их из прачечной вместе со своими, он аккуратно складывал их на стуле. И лишь пожимал плечами, думая, что Какаши не хочет использовать шкаф по какой-нибудь своей чудной причине.
А оказывается, все это было потому, что он просто не хотел делать что-то без слов Ируки, ведь это был дом Умино.
Поэтому он и вчера не стал ничего готовить.
- Чертов идиот, - прошипел Ирука, злясь непонятно на кого – на себя за собственную невнимательность или на Какаши за его отстраненность.
- Я тут подумал, - раздался вдруг голос, и Ирука вздрогнул от неожиданности, с возмущением оборачиваясь к сидящему на окне Генме.
- Ширануи-сан, для входа в дом есть двери!
Генма бросил на него короткий выразительный взгляд и почти мечтательно посмотрел в потолок.
- Я тут подумал, - повторил он, - что если ты вдруг будешь ждать, что он сам что-нибудь предпримет для примирения, то зря. Если хочешь все вернуть, действуй сам. Видишь ли, ко всем этим плюсам, что я тебе уже перечислил, у него есть еще один – гордость. Он не сделает шаг навстречу.
Ирука заворожено смотрел на Генму, тяжело дыша, напряженно обдумывая услышанное.
- Почему вы мне все это говорите, Ширануи-сан?
- Ну, - притворно задумался Генма, усмехаясь, - даже не знаю, какую причину придумать. Наверно, легче сказать правду? – он чуть улыбнулся, но тут же стал серьезным, тихо сказав, - Я уже достаточно видел моего друга одиноким.
Ирука замер.
- Никто тебе не говорил, что будет легко, верно? – усмехнулся Ширануи, - и тебе лучше поторопиться. Если отложить примирение, он не вернется никогда. Пока!
Генма сложил печати и исчез. Ирука заходил кругами по маленькой кухне. Он сам? Должен пойти и помириться? Нет, и снова какой-то детский сад получается!
«Он не вернется никогда». Выругавшись сквозь зубы, Ирука вышел из дома, хлопнув дверью.
В окнах квартиры Какаши горел свет. Все еще ругаясь, Ирука поднялся по лестнице и замер перед дверью, думая над тем, что скажет. Переминаясь с ноги на ногу, он снова почувствовал поднимающуюся в нем раздражительность. Почему он должен что-то придумывать! Он резко постучал, прислушиваясь к звукам за дверью. Там было тихо. Постучав еще раз, он уже начал придумывать способы взломать эту чертову дверь, как Какаши открыл.
Он стоял на пороге, в форменных брюках и безрукавке, в маске, глядя на Ируку обычным расслабленным взглядом одного глаза.
- Какаши, я приглашаю тебя в свою жизнь, - сказал Ирука, сам чуть не зажмурившись от вычурности этих слов, - то есть, - поспешил он исправиться, увидев, как приподнял бровь Хатаке, - я хочу, чтобы ты был не только в моем доме, но и в моей жизни. И вешай уже, наконец, вещи в шкаф!
Какаши помолчал.
- Ирука, я…
- Может, обойдемся без слов? Впустишь меня за танец? – Ирука покрутил бедрами.
Какаши рассмеялся и почесал затылок, взъерошив волосы.
- Это был не достаточно приватный танец, - тихо сказал он, втягивая Ируку за руку в дом.
- Думаю, я могу тебе исполнить еще что-нибудь, - промурлыкал Ирука, стягивая с него маску.